Четыре штриха к портрету современного неандертальца
Образ человека будущего, представителя новой формации - Третьей волны или, иначе, коммунизма - хорошо известен. Писатели, социологи, футурологи всего мира давно угадали его - то будет творец, напоминающей деятелей эпохи Возрождения: писатель, художник, дизайнер, архитектор, учёный. Его образ почти неизменно переходит из текста в текст по всему миру. Такой он у Азимова, у Стругацких, такой же был у Рабле, Мора, а раньше - у Аристотеля и Платона. Прогрессивные люди, с некоторыми поправками, одинаковы в любую эпоху и являются проекцией этого человека будущего.
А вот люди отсталые, сторонники застоя, регресса, в каждую эру разные. Ведь, консерватор всегда мечтает не о древних временах, а просто - о сильно романтизированных памятью днях своей юности. Но для кого-то юность проходила в сладком дыму доменных печей, а для кого-то доменные печи явились как раз наступившим угрюмым будущим, заслонившим идиллическую молодость на лоне природы.
Счастливо то время, которое умеет изобразить своего ретрограда, ведь отрицательный образ мотивирует к изменениям всегда лучше положительного. В конце концов что больше содействовало краху крепостного права - жуткие образы помещиков-самодуров, созданные Радищевым, Тургеневым и Герценым, или же портреты положительных дворян-крепостников, добровольно освободивших крестьян по александровскому “Указу о вольных хлебопашцах”, что обильно штамповались охранительной литературой?
Однако, сегодня образ отсталого современника неопределённо-расплывчат, из-за быстрого хода прогресса он всё никак не успевает сформироваться. Либералы пытаются изображать нечто в духе Ивана Чонкина или известного героя Светлакова в майке-алкоголичке и со стаканом водки в руке.
Но подобные типажи скорее отсылают к социальной проблематике. Они очень неверно, даже оскорбительно обобщают весь русский народ под своими нелепыми вывесками. Понятно, что для либерала каждый враг, кто беднее его. И выходец из другого класса априори - грубое животное, которому хочется дать пинка, да так, чтобы из багровой клешни вывалилась банка дешёвого пива, а из сухих малиновых губ - недокуренный бычок.
Но для нас, социалистов и коммунистов, подобное мышление недопустимо. Далеко не все рабочие люди - алкоголики, подтирающиеся рукавом и беззаветно влюблённые во власть. Равно как и либералы отнюдь не сплошь обитатели сказочной Аркадии, питающиеся росой и грезящие о прекрасном среди розовых облачков.
Так что попробуем создать собственный, марксистский образ отсталого человека, сделаем карандашный набросок эдакого современного неандертальца.
Итак, штрих первый: отрицание новых технологий
“Да нам ваш интернет на *** не нужон”, - говорит тётка средних лет в знаменитом ролике, ставшем мемом.
И правда - зачем ей интернет?
И действительно, современный неандерталец до ужаса страшится новых технологий. Они врываются в его мир, разрушают его быт, его устоявшиеся годами, натёртые как мозоли привычки. Как приятно было когда-то получить по почте открытку от родных на Новый год! Как хорошо, уютно держать в руках бумажную книгу, особенно каких-нибудь дефицитных “Трёх мушкетёров”, выменянных на макулатуру! Как здорово было проехаться в старом, ласково позвякивающем рессорами трамвае!
Сюда же добавляем мифы о лучшей советской колбасе, об овощах без ГМО, об отличных школах - и картинка уже лучится всеми цветами радуги.
Сегодня все приведённые действия существенно облегчились. Книгу легко скачать в интернете, чтобы отослать открытку другу, достаточно достать телефон, а колбаса всех видов и сортов доступна в ближайшем универмаге. Но человека старой формации это-то и злит: всё как-то без труда, без забот. Купишь хорошую колбасу, а она не радует - прямо как в том анекдоте о новом русском и ёлочных игрушках. Вроде бы, мозолей в очереди не натёр, но оттого и удовольствие не то, и колбаса как будто не такая вкусная. Вообще, эти трудовые мозоли современный человек недооценивает. Кто сказал, что они не бывают любимыми? Не только бывают, но и, психологический факт, почти всегда таковыми являются.
Таким образом, освобождение от физических нагрузок современный неандерталец расценивает не как достижение, напротив, лишая его права лишний раз потрудиться, прогресс избавляет беднягу от части триумфа.
Другой момент в прогрессе, неосознанно пугающий ретрограда - возможность лишиться работы. Машины уже слишком далеко зашли - заменяют человека у станка, за операционным столом, даже за рулём! Недавно ехал на такси и наблюдал аварию, в которую попал автомобильчик “Яндекса”, тестировавший систему автопилота. Таксист ликовал: “Вот видите! Никогда они, эти проклятые компьютеры, не заменят нас за рулём!” Понятно, что изнанка этой безудержной радости - такой же безудержный страх. Страх человека, являющегося, по сути, живой частью механизма, что его в этом механизме когда-нибудь заменят на электронную деталь. И он будет вынужден, не дай Боже, как-то приспосабливаться, менять свою жизнь. Современный луддизм и больше ничего.
Людей старой формации, в общем-то, можно понять. От новых технологий они не получают ничего - без ютуба и электронной почты они отлично обходились раньше, обойдутся и впредь. Но при этом в новом компьютеризированном мире приходится часто привыкать и приспосабливаться. А годы частенько уже не те...
Штрих второй: ненависть к Западу
Технический прогресс к нам идёт с Запада, и неудивительно, что именно Запад больше всего ненавидит современный неандерталец. Запад живёт за счёт других стран, Запад агрессивен, Запад - порождение зла! - кричит он. Возражения на всё это давно известны. Да, Запад хорошо зарабатывает, продавая технологии. Но когда было иначе, когда ресурсы и сырьё были дороже результатов интеллектуальной работы? Всю историю человечества золотые слитки обменивались на стеклянные бусы. И чтобы было иначе, необходимо или самим делать бусы и выменивать их у неразвитых на золото, или научиться обходиться без золота вовсе - то есть построить коммунистическое общество. Ни на то, ни на другое неандерталец не способен. Руками он делать, как правило, уже ничего не умеет, и не хочет учиться, а коммунизм чужд ему по натуре. Крик такого человека - это фактически обиженный вопль вчерашнего двоечника, скатившегося в алкоголизм и внезапно встретившего на улице успешного одноклассника. В школе двоечник был королём, он легко мог накостылять этому отличнику по шее. Теперь же судьба повернулась иначе, и как он может отомстить за обиду, нанесённую жизнью? Правильно - снова кинуться на бывшего одноклассника с кулаками в приступе бессильной зависти.
Отсюда и все крики современных неандертальцев о необходимости растоптать Америку, закидать атомными бомбами и оставить от неё радиоактивный пепел. Заметьте - именно уничтожить, а не победить в науке и социальной сфере так, чтобы она сама отошла на второй план. Следовательно, в собственную возможность одержать над Западом моральное и техническое превосходство неандерталец подсознательно не верит совсем.
Штрих третий: любовь к сильной руке.
Управление человека человеком в современном обществе постепенно сходит на нет. Сам институт “сильного лидера” давно растаял в странах Европы, которая с ужасом вспоминает о Гитлерах, Муссолини, Наполеонах, и прочих призраках давно минувшего. Стало понятно, что один человек не способен руководить технологичной державой, это задача коллектива (а в будущем - машин). Современному европейцу страшно представить, что его жизнь, здоровье, будущее станут зависеть от некоего надувающие щёки диктатора, обладающего абсолютной, надзаконной властью. Но неандерталец живёт старыми, животными интересами. Ему, как любому волку, гиене, шакалу, хочется видеть во главе стаи сильного вожака, перед которым можно было бы преклоняться и унижаться. Это унижение имеет обратную силу: за счёт него покупается уверенность в завтрашнем дне, в том, что этот сильный, мощный зверь спасёт его, накормит, если достаточно низко перед ним унизиться и преклониться. Эта рабская психология до сих пор встречается в отсталых обществах, плодящих сумасшедших диктаторов.
И чем беднее страна, чем больше население зависит от государства, тем сильнее данная тенденция. Россия давно избавилась от царей, но ретрограду хочется во власти именно царя с безграничной и беспредельной властью. В которого можно было бы верить как в бога, который всегда и всё делал бы правильно, который защитил бы от сильного, не выдал бы. Это желание менять свободу на комфорт и безопасность - чисто биологическое, обусловленное стайными рефлексами наших далёких предков. И оно ничего не имеет общего с условиями и требованиями современного мира.
Штрих четвёртый: Ненависть к иным
Неандерталец ненавидит всех, кто на него не похож. Он не любит мигрантов, чернокожих, геев, американцев. Его раздражают незамужние женщины в возрасте за тридцать, бесят слишком богатые и слишком бедные. Семейная жизнь хороша у других лишь если похожа на его жизнь. Другими культурами и сообществами он не интересуется и с гордостью, а не презрением зовёт себя квасным патриотом. На деле он просто боится, что другая культура вдруг окажется лучше его собственной. А там, не дай Бог, кто-нибудь заставит учить другие песни и ходить другими тропами.
Из-за этой же зашоренности, ежиной свёрнутости сознания, погружённости в себя и свой мирок, неандертальцу совершенно чужда эмпатия, а следовательно - чужда любая гуманность. Ему совершенно безразличны пули, летящие бомбы и их жертвы, причём с любой стороны. Одни у него “сами напросились”, другие “знали на что шли”.
Современные неандертальцы тормозят прогресс, но не активно, а как бы закидывая бастионы, на которых держатся отсталость и зашоренность, своими телами и тем мешая противнику наступать. Они не пользуются новыми технологиями, лично избегают новых идей, игнорируют социальные требования времени. В бой неандерталец перейти не может - это было бы совершенно неприемлемым покушением на его собственный комфорт. Впрочем, то неандерталец-обыватель, представители же этого течения распространены по стратам общества довольно равномерно.
Хорошая новость в том, что прогрессу, в общем-то, малоинтересны нужды этих джентльменов. Он обходится без них, и замечательно преобразует лицо земли, довольствуясь силами одних своих сторонников.
0 comments:
Отправить комментарий